Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Коллекцию драбблов по обожаемому нами фэндому от Юмичики-отморозка!
Пока их немного, но надеюсь, будет больше, много больше, муахаха.
Даже вот не знаю, ставить ли в шапки АУ. О детстве Вергилия и Данте ходит столько слухов, версии настолько разнятся... В общем, ну его на хуй, мне нравится точка зрения автора, я ее разделяэ Ж)))
Название: Без названия, цикл драбблов
Автор: Юмичика-отморозок
Пейринг/главные действующие лица: Данте/Вергилий, а так же в некоторых присутствует Неро, впрочем, не в яойном качестве Ж)
Рейтинг и ворнинги, если таковые имеются: от G до R
От автора: если автору есть что сказать, он скажет мне, а я запощу сюда Ж)))
Дисклеймер: не наше
№1
читать дальше
- Это наш единственный шанс, - сказал Вергилий. – Клянусь, я оторву тебе нос и приклею его на лоб.
Его опасения нельзя было назвать беспочвенными. Братья как раз преодолели ту черту возраста, когда приемным родителям для окончательного согласия требуется чуть больше причин, чем одна-единственная лет восемь назад. Когда тебе пятнадцать, и буйно цветет неумолимый пубертат, та самая причина «ах-какие-лапочки» уже не так убедительна.
За последние пару лет возникла необходимость в усовершенствованной схеме. «Этот мальчик – чудо. Он любит оперу». Вергилий улыбался слегка устало. Скромняга. Тут и наступало время для нюанса. Данте выдавали добавочной порцией, и хвала богам, если приемные родители оказывались недостаточно дальновидны…
- Смотри, опять будешь заливать про оперу - поймаешь в ухо, - пообещал Данте. – Если нас опять поволокут на этого свинячьего Фауста, я блевану в оркестровую яму. Чего лыбишься? Серьезно блевану. И в карман тебе.
Вергилий сначала приложил к себе рубашку со стоячим воротничком, затем с отложным. Потом снова со стоячим. Но выбрал с отложным, и к ней еще строгий темно-серый галстук.
- Шевели тяпками, с минуты на минуту позовут. Быстро завязывай себе.
- Какая разница между мной и мной с тряпкой на шее? Объективно, - Данте с нарочитым громким фырканьем сдул челку со лба и продолжил качаться с пятки на носок, безжалостно уродуя новехонькие дерматиновые туфли. На блестящих носах в месте сгиба уже появились мелкие морщинистые складки, грозящие в скором времени преобразоваться в трещинки.
- Какая разница между глупой собакой и глупой собакой на поводке? Объективно, - Вергилий сдернул с него галстук, всего лишь переброшенный через шею как банное полотенце. – Замри.
- Раскомандовался, - Данте скорчил рожу, но даже не вынул рук из карманов, следовательно, сопротивления не оказал. Пусть его крутит этот узел, раз без него жить весь не может. Но если попытается опять сгоношить ему зачес направо, в рог получит, без вопросов.
- Не сопи, - проговорил Вергилий сквозь зубы, возясь с его галстуком.
- Чего это?
- Меня бесит.
Разумеется, Данте засопел как английский бульдог, с наслаждением и усердием, достойным лучшего применения.
- Зараза. – Вергилий затянул узел так, словно спасал брату жизнь путем наложения жгута на перерезанное горло.
- Биееееееее, - мокрый розовый язык Данте закачался у него перед носом. Вергилий не будь дурак двумя пальцами поймал скользкий кончик и дернул, насколько сил хватило.
Спустя каких-то жалких десять секунд пыхтящий и кряхтящий клубок, катающийся по пыльному полу, щетинился бестолково дрыгающимися руками и ногами, сплетался в невообразимые гимнастические позиции. Задравшиеся брючины обнажали еще безволосые мальчишеские икры, и походя обнаружилось, что одинаковых носков на четырех ногах присутствует только два. Вергилий успел подумать, ударяясь затылком о паркет, что быть поверженным кем-то в одном синем и одном клетчатом носке – апофеоз невидимого позора.
Данте придавил обе его руки к полу и сделал еще одно победное «биееееееееее!» перед самым-самым его лицом.
- Незабудка для братишки, - брови прыг-прыг, и кончик языка скользнул из одного уголка негодяйской ухмылки в другой.
- Нет! Нееет! – вопль Вергилия перешел в страдальческий хрип, когда братец сунулся к его шее и яростно присосался к коже чуть правее кадыка.
- Еще хочешь?
- Пусти, осел.
- Ковбои или самураи?
- Лапы убери!
- Ковбои или самураи? – Данте угрожающе выпятил губы бантиком и опасно приблизил их к месту еще выше свежего засоса.
- Ковбои, - выдавил с ненавистью Вергилий и был тут же отпущен – однако, хохот его гнусного братца немедленно сменился оглушительным ором. Сам виноват – рановато было расслабляться.
- Самуррррраи! – злорадно рычал Вергилий, выкручивая Данте соски.
- Не правда ли, мальчики – чудо?
Вергилий повыше подтянул стоячий воротничок рубашки и пихнул Данте в бок, чтоб тот прекратил морщиться и чесаться.
- Я люблю оперу, - не забыл он прибавить и улыбнулся слегка устало. – Как и Тони. Он по Фаусту с ума сходит, ей-богу, сами увидите.
№2
читать дальше
Здравствуйте, меня зовут Неро, и я на четверть демон.
Так он мог бы начать свой рассказ в какой-нибудь психологической группе неудачников, имеющих проблемы со своими потусторонними корнями. Кстати говоря, это вовсе не юмор. Ах, если бы!
Нет, он так бы не начал. Наверное, он бы вышел и сказал:
Здравствуйте, меня зовут Неро, я нормальный парень, и девушка есть, ничего такого, но у меня вот, видите ли, рука демона.
Нет. Ну подумаешь рука. В энциклопедии заразных болезней еще и не такого насмотришься. В крайнем случае можно подобрать чрезвычайно правдоподобную версию – похищали инопланетяне, вживили в руку микросхемки чисто поржать, да так и оставили, чтоб жизнь медом не казалась.
Совершенно точно он бы сказал вот что:
Здравствуйте, меня зовут Неро, и я - какая-то хуйня.
Потому что лучше правды ничего нет. Серьезно. Если у тебя мама не пойми кто, папа не пойми кто, рука демона, девушка, которую похищает гнусный упырь, и еще вдобавок на башку без преувеличения сваливается возмутительный мудозвон в кожаных штанишках сокрушительного фасона, то да, ты – хуйня какая-то.
А главное, что с этим делать, непонятно совершенно.
- Что мне делать? – чувствовалось, напрасно он задает этот вопрос Данте. Извольте, задавать жизненно важные вопросы типу, который, кажется, вообще не умеет сидеть со сдвинутыми ногами, как-то даже… глуповато. Такое ощущение, если он когда-нибудь устроится в какой-нибудь иной позе, нежели в фирменной «яйца вперед», то откроется портал в ад, и полчища демонов устроят всем геноцид. Ну или вообще случится нечто ужасное.
- Что-что, - Данте еще и руками всю спинку дивана загреб. Раскинул свои гигантские лапы как весла, будто занял еще недостаточно места в пространстве. – Для начала – сделать морду попроще. А то мне эта рожа «я муху съел» еще с детства вот уже где, - он прижал два пальца к шее.
Да. Неро еще не понимал и трети того, что он говорит. Нет, длинная познавательная тирада про то, кто кому приходится братом, дядей, папой, мамой и бабушкой, была уже торжественно произнесена, но Неро все равно ни хрена не понял. Он только что зарубил целую сраную толпень порождений геенны огненной, и Кирие до сих пор где-то в глубине дома отнюхивалась нашатырем, бедняжка.
Видимо, он так заметно посмотрел в сторону дверного проема, что Данте по лицу прочел его мысли.
- Привыкнет, - махнул он рукой. – И ты привыкнешь.
- К чему? – слабо отозвался Неро, чувствуя, что в ногах становится все меньше правды. Уже не обращая внимания ни на что, он тоже сел на диван, как раз в районе правого весла.
- Ко мне, - вздохнул его новообретенный дядюшка, улыбаясь до ушей, исключительно душевно приобнял племянника за плечи и слегка потряс. Взгляд его был устремлен куда-то в далекое и ооочень просветленное.
А Неро думал, что этакого еще попробуй прокорми. И еще о том, что может и неспроста его опальный батюшка ускакал некогда в ад, жопа быстрей головы.
Здравствуйте, меня зовут Неро, сказал бы он на собрании бедных неудачников-полукровок. И прибавил бы «Отдам в добрые руки охотника на демонов. Общительный, не линяет, к туалету приучен. Не кастрирован. Когда-нибудь обязательно привыкнете».
№3
читать дальше
Неро – всего-то мальчишка. Пацан. Что он вообще может понимать, такой, простигосподи, юный и прекрасный. Данте был вообще против вовлечения молодежи в ход истории и прочий неконтролируемый экшн, потому что у детей должно быть детство («у детееей блль должно быть блль дееетство блль!») Ну уж ему, Данте, всяко виднее, правда? Он бы до сих пор с удовольствием запускал воздушных змеев, хотя давно пора бриться больше одного раза в неделю. А этот вундеркинд понимаешь уже рвется Ад переворачивать вверх дном, а видел бы со стороны свои сюсипусечки с девушкой – подумал бы двадцать раз. Им даже в доктора еще играть нельзя, он ей от простодушия, глядишь, аппендицит вырежет.
Просто обидно. У Данте с Вергилием хоть сколько-то, а папа был. Мудак конечно несусветный, но немножечко почувствовали, что значит кататься на широких плечах, визжа от счастья, ревниво спихивать друг друга с жестких и теплых колен, таскать его за восхитительно длинные уши, как раз удобно ухватиться. Спарда нежно и в шутку называл их «враги». «Эй, враги! Кто суп доест, тот и в зоопарк пойдет»
Теперь вот и думай, то ли предугадал, то ли накаркал.
Предметом особого вожделения мальчишек, Данте помнил вот как сейчас, был папочкин монокль. Умереть можно как мечтали разочек поймать им солнечный луч и прицельно сжечь громадную зеленую муху. С увеличительными стеклами тысячу раз такое проделывали, но папин! монокль!
Как они только ни выпрашивали, ни вымаливали, отважились даже стащить однажды, и ведь стащили – но во-первых сами немедленно передрались, а во-вторых папа потом добавил. Всего три раза в жизни им нашлепал, и вот это был третий.
Поэтому еще лучше он помнил, как они все-таки его заполучили. Спарда вручил им две части медальона, так они и думать о нем забыли в ту же секунду, потому что на отцовской ладони – о боже – лежало круглое стеклышко
- Держите, враги. Только не деритесь, - сказал он и улыбнулся.
Они и вправду не подрались, даже наоборот – пару секунд не могли решить, кто именно коснется предмета нескончаемых грез. Первым не выдержал Данте, цапнул монокль и побежал искать мух на подоконнике. Они с Вергилием, по такому случаю растерявшим весь свой уже сформировавшийся флегматизм, топотали как маленькое стадо, бегущее к новому пастбищу.
И больше папу после этого не видели.
В общем, Данте готов был поспорить – вряд ли Вергилий хоть разок успел прокатить Неро на плечах.
- А значит надо что? Восполнять, - подытожил он свои размышления и пихнул тело, обернувшееся вокруг его ноги. Кто бы удивился, что Неро даже под его чутким руководством упьется как поросенок всего-то с четвертинки бутылки вискаря. Ну, много ли ему надо, несчастному. – Эй. Малой.
- Эээээээ? – печально протянуло пьяное существо, потревоженное его ботинком.
- Хочешь покажу Париж?
- Чееее? – парень аж голову повернул, хотя лучше бы не поворачивал – с одного боку рожа у него выглядела как наполовину сдутый пляжный мяч.
- Я говорю, Париж покажу. Нам батя всегда показывал. Дава-ай.
Закряхтев, он собрал ребенка с пола, кое-как придал ему первоначальную форму, которая была еще до виски, и взгромоздил его себе на плечи.
- Щейщас вырвет, - честно предупредил мальчик Неро, повиснув на дядюшке наподобие тряпочного рюкзака.
- Я те вырву… потом что-нибудь, - Данте и самого качало. Первые три четвертинки были все-таки на его небритой совести, чего греха таить. Тем не менее, он выпрямился, кое-как поправил немного сползшего племянника и слегка некрепкой походкой побрел к окну. – Воооон видишь Париж?
- Хдеее? Хахой нафих Париишш? – подслеповато сощурился мальчишка, с трудом понимая, откуда взяться французской столице в их заваленном свежими руинами захолустье.
- Да вон он, далеко! Как там папка базарил, хосспади… Маленький рост – увидишь только мост, высоко сидишь – увидишь Париж. Ну?
- Аааааа! – вдруг осенило Неро. Он счастливо заулыбался, схватившись за шею Данте и наблюдая в окно бледную унылую зорьку, занимающуюся над мрачноватым городским пейзажем. – Парииииишшшш!
И тут его все-таки вырвало.
Спустя пару минут Данте, сидя голышом на краю ванной и наблюдая за мокнущими в воде шмотками, курил и мечтательно лыбился. Однажды Вергилий в очень раннем детстве обожрался немытых абрикосов и тоже на него наблевал. Они у него даже не переварились толком, так и выскочили, оранжевенькие все.
Вот какая прелесть, теперь встретятся отец и сын и сразу найдут столько общего!
№4
читать дальше
Как две капли похож
И под дождь, как под нож
Нет совершенно никакой причины для этого. Совершенно никакой объективной причины для того, чтобы быть таким надменным куском дерьма, говорил Данте, а этот несносный подонок за словом далеко никогда не лез. Печально сознаваться, но Вергилий в этом отношении занимал скорее место среди людей, которые ночью ворочаются, разгоряченные, в постели без сна, борются с подушкой и наконец на рассвете понимают, как именно должны были сказать, чтобы отбрить этого подлеца. В одну из таких ночей он и придумал фразу, что миру вполне хватает одного чрезмерно жизнерадостного куска дерьма, так почему бы и не…
Причина-то на самом деле есть, и не одна. И ее так сразу тоже не выговоришь, если тебе вечно приходится далеко лезть за нужными словами.
Дело же не только в том, что Вергилию нужно хоть как-то самоутверждаться (в этом конечно тоже, но он только потом, через много лет поймет, что позволять всяческим злонравным проходимцам срать себе в мозг – не самый эффективный способ).
Причина номер раз. Просто ему с рождения и так далее и так далее приходилось постоянно чувствовать себя половиной. Половиной человека, половиной демона, половиной чего-то несомненно ужасного, если уж другой половиной этого является простодырый пожиратель клубничного мороженого… И никуда от этого не деться, а жалкие попытки быть непохожим равнодушно смахивает, как легкий сор, каждое новое утро.
Каждое новое утро, когда они просыпаются в их общей – очередной - комнате, нестерпимо одинаковые, лохматые, напухшие и отлежавшие себе лица совершенно зеркальным манером. Данте – правую половину, Вергилий – левую. Наверное, их кто-то при рождении проклял. Если поменяться кроватями, Данте отлеживал левую половину лица, а Вергилий – правую.
Причина номер два. Перестать наконец нуждаться в чьей-либо близости, потакая самой нерациональной части своего сознания - мальчику-сироте, перманентно пребывающему в социальном вакууме, где единственно доступная близость на вкус как пицца Каприччиоза. В отличие от него, Данте не собирался избавляться от своей естественной потребности в тактильном контакте. Он не утруждал себя даже вопросами, удобно ли брату прямо сейчас сдвинуть колени, чтобы он мог устроиться на них затылком. Испытывает ли Вергилий равное желание подставить в душе свою спину, чтобы ее потерли.
Ну само собой, разве щенок когда-нибудь спрашивает разрешения прежде чем начнет лизаться или покусывать твои пятки?
И напрягала вовсе не неизбежность этих объятий и прочих подвижных игр такого типа, что люди считают не совсем допустимым, когда дело касается кровных родственников.
Причина номер три: никто пока не мог пообещать, что он сможет спокойно прожить хоть одну сраную секунду без своего тупорылого, ленивого, приставучего зеркального отражения, которому вполне хватало наглости быть сильнейшей половиной этого несомненно ужасного целого.
№5
читать дальше
Черт его знает, кому это первое пришло в голову. На самом деле. Вергилий рад был бы утверждать, что это все проделки братца, мучимого вечным спермотоксикозом с тех самых пор, как ему исполнилось одиннадцать, но правда была в том, что дрочили оба. Только один дрочил, а второй дрочил и стеснялся. В этом вообще между ними принципиальная разница.
Страшно банальная отговорка – кто лучше всего знает, где и как тебе хорошо? Ты сам. Ты сам номер два. Твое второе я. Игра в четыре руки, безупречная симфония и безошибочное слияние.
Как насчет того, чтобы поцеловать своего маленького братца?
Как насчет того, чтобы приласкать своего маленького братца?
Что-то раньше ты разрешения не спрашивал, хотелось ему тогда сказать.
Шестнадцать лет. Данте развалился рядом на диване и рассеянно гладит его грудь – даже, кажется, не особенно замечая свои маневры. Это слишком естественно, чтобы тратить умственные ресурсы – засунуть руку за отворот рубашки читающего брата и пялиться туда же в книжку. Всегда так делает, засранец, вперится, прочтет полстраницы, отвесив расслабившуюся нижнюю челюсть, да еще спросит:
- А кто это Льюис? Со школы который? Чего это он так говорит?
Вергилий честно мог признаться, что задолго до той заварухи кровавая драма могла разразиться как раз в любой из таких моментов. Ведь бесит же! Бесит!
- Возьми потом и почитай! – шипит Вергилий и дергает плечом. – Иди отсюда.
Прогонять Данте - все равно что спихивать домашнего кота с тетрадки, коль уж он решил погреться под лампой поперек твоей домашней работы по алгебре.
- Те сказать трудно? Вредина-Вергилина! Верзилий! – он скатывается по дивану вниз и уже подныривает под книжкой, решительно втиснувшись между колен. – Почитай мне вслух.
Все что может Вергилий – это прикрыть голову Данте книжкой, когда тот лижет его живот. Словно это может скрыть их от других. От себя самих.
Пятнадцать лет. За стенкой спальня приемных родителей, и стена тонкая… они знают, что стена тонкая, потому что всегда слышат, как ритмично повизгивают пружины родительской кровати и в такт им постанывает милая неродная мамочка под неродным папочкой. Почти восемь лет подряд. Разные стены, разные пружины, разные голоса, но всегда одно и то же.
У них были журналы. Комиксы. Ночной платный канал, когда папочка и мамочка уезжают на субботний пикник у соседей.
Они были друг у друга.
Вергилий наваливает подушку на голову, чтобы не слышать, как приемный папочка ухает филином в один голос, потому что если мамочка не стонет – значит у нее член во рту. Он вдавливает свою голову подушкой в матрас, чтобы не слышать, как на соседней кровати сопит и возится под одеялом Данте. Если дорогие набожные родители узнают, что маленький прелестный сыночек гоняет лысого под их стоны и вопли, они будут недовольны.
- Эй, - шепчет Данте. – Эй. Ты слышишь?
- Угадай, - сердито цедит Вергилий сквозь зубы.
Данте знает, что он слышит. Он знает, что у него стоит. И он скатывается на пол, подползает к койке брата на четвереньках и лезет к нему под одеяло.
- Чего ты бесишься? Уйди! - больше всего на свете ему хочется, чтобы Данте не уходил. Летом он игнорирует пижамы и спит в одних трусах, горячий как сковородка, и Вергилия сквозь собственную пижаму здорово печет.
- Тихо ты… Ну их, услышат… Надоели! Им можно, почему нам нельзя?
- Это не принято.
- Кем?
Данте, сучонок, знает, что брата несложно поставить в логический тупик. К тому же, Вергилий легко подвержен влиянию, особенно когда он заинтересованное лицо.
А если еще и не лицо. Ай-яй-яй, у Вергилия стоит как шпала, какой стыд. Деревья и скрещенные перекладины оконной рамы заливают постель густыми пятнами теней, и тела на сбившихся простынях черно-белые и неразделимые как многорукое и многоногое божество.
Если по-хорошему, кому, кроме друг друга, они еще пожелают такого зла как близость с каждым из них?
- Дверь хоть закрыта? – спрашивает он, и Данте сдавленно смеется. Старший братец у него только в шахматы выигрывает, бедолага.
Четырнадцать лет. Данте просто должен был вернуться из школы на час позже, но он гнусно прогулял физкультуру. Не стерпеть ему такой несправедливости, что дурацкий Вергилий со своей вшивой температурой филонит дома и наверняка, сволочь, лопает суфле, которое очередная бог знает какая по порядковому номеру мамуля оставила им двоим на десерт. Суфле это конечно не мороженое, но тем не менее!
Он распахивает дверь в комнату чтобы уличить Вергилия в несправедливом пожирании деликатесов и видит его затылок и причудливо выгнутую спину. Светло-серая майка вдоль позвоночника взмокла. Его серьезный братец одной рукой держится за столбик на спинке кровати, как утопающий за волнорез, а другой так полирует – только что искры не летят.
Первый раз в жизни Данте потерял дар речи. Да и последний наверное. По крайней мере, он никогда так долго не думал перед тем, чтобы сказать первое слово. Ну в общем, так и не додумался, потому что застуканный Вергилий обернулся и осознал ситуацию как раз в тот момент, когда заткнуть фонтан уже было невозможно. Перекосило его от всех этих противоречий так, что Данте не смог вообще ни слова вымолвить, потому что хохотал, икал и булькал до тех пор, пока не был сбит с ног озверевшим братцем цвета вареной свеклы. От смеха не мог даже сопротивляться, потому наполучал тогда шишек, наверное, штук двадцать. У них всегда были очень нежные отношения.
Пока их немного, но надеюсь, будет больше, много больше, муахаха.
Даже вот не знаю, ставить ли в шапки АУ. О детстве Вергилия и Данте ходит столько слухов, версии настолько разнятся... В общем, ну его на хуй, мне нравится точка зрения автора, я ее разделяэ Ж)))
Название: Без названия, цикл драбблов
Автор: Юмичика-отморозок
Пейринг/главные действующие лица: Данте/Вергилий, а так же в некоторых присутствует Неро, впрочем, не в яойном качестве Ж)
Рейтинг и ворнинги, если таковые имеются: от G до R
От автора: если автору есть что сказать, он скажет мне, а я запощу сюда Ж)))
Дисклеймер: не наше
№1
читать дальше
- Это наш единственный шанс, - сказал Вергилий. – Клянусь, я оторву тебе нос и приклею его на лоб.
Его опасения нельзя было назвать беспочвенными. Братья как раз преодолели ту черту возраста, когда приемным родителям для окончательного согласия требуется чуть больше причин, чем одна-единственная лет восемь назад. Когда тебе пятнадцать, и буйно цветет неумолимый пубертат, та самая причина «ах-какие-лапочки» уже не так убедительна.
За последние пару лет возникла необходимость в усовершенствованной схеме. «Этот мальчик – чудо. Он любит оперу». Вергилий улыбался слегка устало. Скромняга. Тут и наступало время для нюанса. Данте выдавали добавочной порцией, и хвала богам, если приемные родители оказывались недостаточно дальновидны…
- Смотри, опять будешь заливать про оперу - поймаешь в ухо, - пообещал Данте. – Если нас опять поволокут на этого свинячьего Фауста, я блевану в оркестровую яму. Чего лыбишься? Серьезно блевану. И в карман тебе.
Вергилий сначала приложил к себе рубашку со стоячим воротничком, затем с отложным. Потом снова со стоячим. Но выбрал с отложным, и к ней еще строгий темно-серый галстук.
- Шевели тяпками, с минуты на минуту позовут. Быстро завязывай себе.
- Какая разница между мной и мной с тряпкой на шее? Объективно, - Данте с нарочитым громким фырканьем сдул челку со лба и продолжил качаться с пятки на носок, безжалостно уродуя новехонькие дерматиновые туфли. На блестящих носах в месте сгиба уже появились мелкие морщинистые складки, грозящие в скором времени преобразоваться в трещинки.
- Какая разница между глупой собакой и глупой собакой на поводке? Объективно, - Вергилий сдернул с него галстук, всего лишь переброшенный через шею как банное полотенце. – Замри.
- Раскомандовался, - Данте скорчил рожу, но даже не вынул рук из карманов, следовательно, сопротивления не оказал. Пусть его крутит этот узел, раз без него жить весь не может. Но если попытается опять сгоношить ему зачес направо, в рог получит, без вопросов.
- Не сопи, - проговорил Вергилий сквозь зубы, возясь с его галстуком.
- Чего это?
- Меня бесит.
Разумеется, Данте засопел как английский бульдог, с наслаждением и усердием, достойным лучшего применения.
- Зараза. – Вергилий затянул узел так, словно спасал брату жизнь путем наложения жгута на перерезанное горло.
- Биееееееее, - мокрый розовый язык Данте закачался у него перед носом. Вергилий не будь дурак двумя пальцами поймал скользкий кончик и дернул, насколько сил хватило.
Спустя каких-то жалких десять секунд пыхтящий и кряхтящий клубок, катающийся по пыльному полу, щетинился бестолково дрыгающимися руками и ногами, сплетался в невообразимые гимнастические позиции. Задравшиеся брючины обнажали еще безволосые мальчишеские икры, и походя обнаружилось, что одинаковых носков на четырех ногах присутствует только два. Вергилий успел подумать, ударяясь затылком о паркет, что быть поверженным кем-то в одном синем и одном клетчатом носке – апофеоз невидимого позора.
Данте придавил обе его руки к полу и сделал еще одно победное «биееееееееее!» перед самым-самым его лицом.
- Незабудка для братишки, - брови прыг-прыг, и кончик языка скользнул из одного уголка негодяйской ухмылки в другой.
- Нет! Нееет! – вопль Вергилия перешел в страдальческий хрип, когда братец сунулся к его шее и яростно присосался к коже чуть правее кадыка.
- Еще хочешь?
- Пусти, осел.
- Ковбои или самураи?
- Лапы убери!
- Ковбои или самураи? – Данте угрожающе выпятил губы бантиком и опасно приблизил их к месту еще выше свежего засоса.
- Ковбои, - выдавил с ненавистью Вергилий и был тут же отпущен – однако, хохот его гнусного братца немедленно сменился оглушительным ором. Сам виноват – рановато было расслабляться.
- Самуррррраи! – злорадно рычал Вергилий, выкручивая Данте соски.
- Не правда ли, мальчики – чудо?
Вергилий повыше подтянул стоячий воротничок рубашки и пихнул Данте в бок, чтоб тот прекратил морщиться и чесаться.
- Я люблю оперу, - не забыл он прибавить и улыбнулся слегка устало. – Как и Тони. Он по Фаусту с ума сходит, ей-богу, сами увидите.
№2
читать дальше
Здравствуйте, меня зовут Неро, и я на четверть демон.
Так он мог бы начать свой рассказ в какой-нибудь психологической группе неудачников, имеющих проблемы со своими потусторонними корнями. Кстати говоря, это вовсе не юмор. Ах, если бы!
Нет, он так бы не начал. Наверное, он бы вышел и сказал:
Здравствуйте, меня зовут Неро, я нормальный парень, и девушка есть, ничего такого, но у меня вот, видите ли, рука демона.
Нет. Ну подумаешь рука. В энциклопедии заразных болезней еще и не такого насмотришься. В крайнем случае можно подобрать чрезвычайно правдоподобную версию – похищали инопланетяне, вживили в руку микросхемки чисто поржать, да так и оставили, чтоб жизнь медом не казалась.
Совершенно точно он бы сказал вот что:
Здравствуйте, меня зовут Неро, и я - какая-то хуйня.
Потому что лучше правды ничего нет. Серьезно. Если у тебя мама не пойми кто, папа не пойми кто, рука демона, девушка, которую похищает гнусный упырь, и еще вдобавок на башку без преувеличения сваливается возмутительный мудозвон в кожаных штанишках сокрушительного фасона, то да, ты – хуйня какая-то.
А главное, что с этим делать, непонятно совершенно.
- Что мне делать? – чувствовалось, напрасно он задает этот вопрос Данте. Извольте, задавать жизненно важные вопросы типу, который, кажется, вообще не умеет сидеть со сдвинутыми ногами, как-то даже… глуповато. Такое ощущение, если он когда-нибудь устроится в какой-нибудь иной позе, нежели в фирменной «яйца вперед», то откроется портал в ад, и полчища демонов устроят всем геноцид. Ну или вообще случится нечто ужасное.
- Что-что, - Данте еще и руками всю спинку дивана загреб. Раскинул свои гигантские лапы как весла, будто занял еще недостаточно места в пространстве. – Для начала – сделать морду попроще. А то мне эта рожа «я муху съел» еще с детства вот уже где, - он прижал два пальца к шее.
Да. Неро еще не понимал и трети того, что он говорит. Нет, длинная познавательная тирада про то, кто кому приходится братом, дядей, папой, мамой и бабушкой, была уже торжественно произнесена, но Неро все равно ни хрена не понял. Он только что зарубил целую сраную толпень порождений геенны огненной, и Кирие до сих пор где-то в глубине дома отнюхивалась нашатырем, бедняжка.
Видимо, он так заметно посмотрел в сторону дверного проема, что Данте по лицу прочел его мысли.
- Привыкнет, - махнул он рукой. – И ты привыкнешь.
- К чему? – слабо отозвался Неро, чувствуя, что в ногах становится все меньше правды. Уже не обращая внимания ни на что, он тоже сел на диван, как раз в районе правого весла.
- Ко мне, - вздохнул его новообретенный дядюшка, улыбаясь до ушей, исключительно душевно приобнял племянника за плечи и слегка потряс. Взгляд его был устремлен куда-то в далекое и ооочень просветленное.
А Неро думал, что этакого еще попробуй прокорми. И еще о том, что может и неспроста его опальный батюшка ускакал некогда в ад, жопа быстрей головы.
Здравствуйте, меня зовут Неро, сказал бы он на собрании бедных неудачников-полукровок. И прибавил бы «Отдам в добрые руки охотника на демонов. Общительный, не линяет, к туалету приучен. Не кастрирован. Когда-нибудь обязательно привыкнете».
№3
читать дальше
Неро – всего-то мальчишка. Пацан. Что он вообще может понимать, такой, простигосподи, юный и прекрасный. Данте был вообще против вовлечения молодежи в ход истории и прочий неконтролируемый экшн, потому что у детей должно быть детство («у детееей блль должно быть блль дееетство блль!») Ну уж ему, Данте, всяко виднее, правда? Он бы до сих пор с удовольствием запускал воздушных змеев, хотя давно пора бриться больше одного раза в неделю. А этот вундеркинд понимаешь уже рвется Ад переворачивать вверх дном, а видел бы со стороны свои сюсипусечки с девушкой – подумал бы двадцать раз. Им даже в доктора еще играть нельзя, он ей от простодушия, глядишь, аппендицит вырежет.
Просто обидно. У Данте с Вергилием хоть сколько-то, а папа был. Мудак конечно несусветный, но немножечко почувствовали, что значит кататься на широких плечах, визжа от счастья, ревниво спихивать друг друга с жестких и теплых колен, таскать его за восхитительно длинные уши, как раз удобно ухватиться. Спарда нежно и в шутку называл их «враги». «Эй, враги! Кто суп доест, тот и в зоопарк пойдет»
Теперь вот и думай, то ли предугадал, то ли накаркал.
Предметом особого вожделения мальчишек, Данте помнил вот как сейчас, был папочкин монокль. Умереть можно как мечтали разочек поймать им солнечный луч и прицельно сжечь громадную зеленую муху. С увеличительными стеклами тысячу раз такое проделывали, но папин! монокль!
Как они только ни выпрашивали, ни вымаливали, отважились даже стащить однажды, и ведь стащили – но во-первых сами немедленно передрались, а во-вторых папа потом добавил. Всего три раза в жизни им нашлепал, и вот это был третий.
Поэтому еще лучше он помнил, как они все-таки его заполучили. Спарда вручил им две части медальона, так они и думать о нем забыли в ту же секунду, потому что на отцовской ладони – о боже – лежало круглое стеклышко
- Держите, враги. Только не деритесь, - сказал он и улыбнулся.
Они и вправду не подрались, даже наоборот – пару секунд не могли решить, кто именно коснется предмета нескончаемых грез. Первым не выдержал Данте, цапнул монокль и побежал искать мух на подоконнике. Они с Вергилием, по такому случаю растерявшим весь свой уже сформировавшийся флегматизм, топотали как маленькое стадо, бегущее к новому пастбищу.
И больше папу после этого не видели.
В общем, Данте готов был поспорить – вряд ли Вергилий хоть разок успел прокатить Неро на плечах.
- А значит надо что? Восполнять, - подытожил он свои размышления и пихнул тело, обернувшееся вокруг его ноги. Кто бы удивился, что Неро даже под его чутким руководством упьется как поросенок всего-то с четвертинки бутылки вискаря. Ну, много ли ему надо, несчастному. – Эй. Малой.
- Эээээээ? – печально протянуло пьяное существо, потревоженное его ботинком.
- Хочешь покажу Париж?
- Чееее? – парень аж голову повернул, хотя лучше бы не поворачивал – с одного боку рожа у него выглядела как наполовину сдутый пляжный мяч.
- Я говорю, Париж покажу. Нам батя всегда показывал. Дава-ай.
Закряхтев, он собрал ребенка с пола, кое-как придал ему первоначальную форму, которая была еще до виски, и взгромоздил его себе на плечи.
- Щейщас вырвет, - честно предупредил мальчик Неро, повиснув на дядюшке наподобие тряпочного рюкзака.
- Я те вырву… потом что-нибудь, - Данте и самого качало. Первые три четвертинки были все-таки на его небритой совести, чего греха таить. Тем не менее, он выпрямился, кое-как поправил немного сползшего племянника и слегка некрепкой походкой побрел к окну. – Воооон видишь Париж?
- Хдеее? Хахой нафих Париишш? – подслеповато сощурился мальчишка, с трудом понимая, откуда взяться французской столице в их заваленном свежими руинами захолустье.
- Да вон он, далеко! Как там папка базарил, хосспади… Маленький рост – увидишь только мост, высоко сидишь – увидишь Париж. Ну?
- Аааааа! – вдруг осенило Неро. Он счастливо заулыбался, схватившись за шею Данте и наблюдая в окно бледную унылую зорьку, занимающуюся над мрачноватым городским пейзажем. – Парииииишшшш!
И тут его все-таки вырвало.
Спустя пару минут Данте, сидя голышом на краю ванной и наблюдая за мокнущими в воде шмотками, курил и мечтательно лыбился. Однажды Вергилий в очень раннем детстве обожрался немытых абрикосов и тоже на него наблевал. Они у него даже не переварились толком, так и выскочили, оранжевенькие все.
Вот какая прелесть, теперь встретятся отец и сын и сразу найдут столько общего!
№4
читать дальше
Как две капли похож
И под дождь, как под нож
Нет совершенно никакой причины для этого. Совершенно никакой объективной причины для того, чтобы быть таким надменным куском дерьма, говорил Данте, а этот несносный подонок за словом далеко никогда не лез. Печально сознаваться, но Вергилий в этом отношении занимал скорее место среди людей, которые ночью ворочаются, разгоряченные, в постели без сна, борются с подушкой и наконец на рассвете понимают, как именно должны были сказать, чтобы отбрить этого подлеца. В одну из таких ночей он и придумал фразу, что миру вполне хватает одного чрезмерно жизнерадостного куска дерьма, так почему бы и не…
Причина-то на самом деле есть, и не одна. И ее так сразу тоже не выговоришь, если тебе вечно приходится далеко лезть за нужными словами.
Дело же не только в том, что Вергилию нужно хоть как-то самоутверждаться (в этом конечно тоже, но он только потом, через много лет поймет, что позволять всяческим злонравным проходимцам срать себе в мозг – не самый эффективный способ).
Причина номер раз. Просто ему с рождения и так далее и так далее приходилось постоянно чувствовать себя половиной. Половиной человека, половиной демона, половиной чего-то несомненно ужасного, если уж другой половиной этого является простодырый пожиратель клубничного мороженого… И никуда от этого не деться, а жалкие попытки быть непохожим равнодушно смахивает, как легкий сор, каждое новое утро.
Каждое новое утро, когда они просыпаются в их общей – очередной - комнате, нестерпимо одинаковые, лохматые, напухшие и отлежавшие себе лица совершенно зеркальным манером. Данте – правую половину, Вергилий – левую. Наверное, их кто-то при рождении проклял. Если поменяться кроватями, Данте отлеживал левую половину лица, а Вергилий – правую.
Причина номер два. Перестать наконец нуждаться в чьей-либо близости, потакая самой нерациональной части своего сознания - мальчику-сироте, перманентно пребывающему в социальном вакууме, где единственно доступная близость на вкус как пицца Каприччиоза. В отличие от него, Данте не собирался избавляться от своей естественной потребности в тактильном контакте. Он не утруждал себя даже вопросами, удобно ли брату прямо сейчас сдвинуть колени, чтобы он мог устроиться на них затылком. Испытывает ли Вергилий равное желание подставить в душе свою спину, чтобы ее потерли.
Ну само собой, разве щенок когда-нибудь спрашивает разрешения прежде чем начнет лизаться или покусывать твои пятки?
И напрягала вовсе не неизбежность этих объятий и прочих подвижных игр такого типа, что люди считают не совсем допустимым, когда дело касается кровных родственников.
Причина номер три: никто пока не мог пообещать, что он сможет спокойно прожить хоть одну сраную секунду без своего тупорылого, ленивого, приставучего зеркального отражения, которому вполне хватало наглости быть сильнейшей половиной этого несомненно ужасного целого.
№5
читать дальше
Черт его знает, кому это первое пришло в голову. На самом деле. Вергилий рад был бы утверждать, что это все проделки братца, мучимого вечным спермотоксикозом с тех самых пор, как ему исполнилось одиннадцать, но правда была в том, что дрочили оба. Только один дрочил, а второй дрочил и стеснялся. В этом вообще между ними принципиальная разница.
Страшно банальная отговорка – кто лучше всего знает, где и как тебе хорошо? Ты сам. Ты сам номер два. Твое второе я. Игра в четыре руки, безупречная симфония и безошибочное слияние.
Как насчет того, чтобы поцеловать своего маленького братца?
Как насчет того, чтобы приласкать своего маленького братца?
Что-то раньше ты разрешения не спрашивал, хотелось ему тогда сказать.
Шестнадцать лет. Данте развалился рядом на диване и рассеянно гладит его грудь – даже, кажется, не особенно замечая свои маневры. Это слишком естественно, чтобы тратить умственные ресурсы – засунуть руку за отворот рубашки читающего брата и пялиться туда же в книжку. Всегда так делает, засранец, вперится, прочтет полстраницы, отвесив расслабившуюся нижнюю челюсть, да еще спросит:
- А кто это Льюис? Со школы который? Чего это он так говорит?
Вергилий честно мог признаться, что задолго до той заварухи кровавая драма могла разразиться как раз в любой из таких моментов. Ведь бесит же! Бесит!
- Возьми потом и почитай! – шипит Вергилий и дергает плечом. – Иди отсюда.
Прогонять Данте - все равно что спихивать домашнего кота с тетрадки, коль уж он решил погреться под лампой поперек твоей домашней работы по алгебре.
- Те сказать трудно? Вредина-Вергилина! Верзилий! – он скатывается по дивану вниз и уже подныривает под книжкой, решительно втиснувшись между колен. – Почитай мне вслух.
Все что может Вергилий – это прикрыть голову Данте книжкой, когда тот лижет его живот. Словно это может скрыть их от других. От себя самих.
Пятнадцать лет. За стенкой спальня приемных родителей, и стена тонкая… они знают, что стена тонкая, потому что всегда слышат, как ритмично повизгивают пружины родительской кровати и в такт им постанывает милая неродная мамочка под неродным папочкой. Почти восемь лет подряд. Разные стены, разные пружины, разные голоса, но всегда одно и то же.
У них были журналы. Комиксы. Ночной платный канал, когда папочка и мамочка уезжают на субботний пикник у соседей.
Они были друг у друга.
Вергилий наваливает подушку на голову, чтобы не слышать, как приемный папочка ухает филином в один голос, потому что если мамочка не стонет – значит у нее член во рту. Он вдавливает свою голову подушкой в матрас, чтобы не слышать, как на соседней кровати сопит и возится под одеялом Данте. Если дорогие набожные родители узнают, что маленький прелестный сыночек гоняет лысого под их стоны и вопли, они будут недовольны.
- Эй, - шепчет Данте. – Эй. Ты слышишь?
- Угадай, - сердито цедит Вергилий сквозь зубы.
Данте знает, что он слышит. Он знает, что у него стоит. И он скатывается на пол, подползает к койке брата на четвереньках и лезет к нему под одеяло.
- Чего ты бесишься? Уйди! - больше всего на свете ему хочется, чтобы Данте не уходил. Летом он игнорирует пижамы и спит в одних трусах, горячий как сковородка, и Вергилия сквозь собственную пижаму здорово печет.
- Тихо ты… Ну их, услышат… Надоели! Им можно, почему нам нельзя?
- Это не принято.
- Кем?
Данте, сучонок, знает, что брата несложно поставить в логический тупик. К тому же, Вергилий легко подвержен влиянию, особенно когда он заинтересованное лицо.
А если еще и не лицо. Ай-яй-яй, у Вергилия стоит как шпала, какой стыд. Деревья и скрещенные перекладины оконной рамы заливают постель густыми пятнами теней, и тела на сбившихся простынях черно-белые и неразделимые как многорукое и многоногое божество.
Если по-хорошему, кому, кроме друг друга, они еще пожелают такого зла как близость с каждым из них?
- Дверь хоть закрыта? – спрашивает он, и Данте сдавленно смеется. Старший братец у него только в шахматы выигрывает, бедолага.
Четырнадцать лет. Данте просто должен был вернуться из школы на час позже, но он гнусно прогулял физкультуру. Не стерпеть ему такой несправедливости, что дурацкий Вергилий со своей вшивой температурой филонит дома и наверняка, сволочь, лопает суфле, которое очередная бог знает какая по порядковому номеру мамуля оставила им двоим на десерт. Суфле это конечно не мороженое, но тем не менее!
Он распахивает дверь в комнату чтобы уличить Вергилия в несправедливом пожирании деликатесов и видит его затылок и причудливо выгнутую спину. Светло-серая майка вдоль позвоночника взмокла. Его серьезный братец одной рукой держится за столбик на спинке кровати, как утопающий за волнорез, а другой так полирует – только что искры не летят.
Первый раз в жизни Данте потерял дар речи. Да и последний наверное. По крайней мере, он никогда так долго не думал перед тем, чтобы сказать первое слово. Ну в общем, так и не додумался, потому что застуканный Вергилий обернулся и осознал ситуацию как раз в тот момент, когда заткнуть фонтан уже было невозможно. Перекосило его от всех этих противоречий так, что Данте не смог вообще ни слова вымолвить, потому что хохотал, икал и булькал до тех пор, пока не был сбит с ног озверевшим братцем цвета вареной свеклы. От смеха не мог даже сопротивляться, потому наполучал тогда шишек, наверное, штук двадцать. У них всегда были очень нежные отношения.
@темы: fan-fiction, humor, yaoi, Dante, Vergil, DMC 4, DMC 3, Nero
-
-
17.04.2010 в 09:39-
-
17.04.2010 в 11:30-
-
17.04.2010 в 11:42хм... а я до этого только 2 читал... но ня))
-
-
17.04.2010 в 11:48ну зато вот теперь все) хотя я у себя тег ставил, там легко по нему найтить можно если вдруг понадобится
пасиба)
-
-
18.04.2010 в 19:01-
-
18.04.2010 в 20:55спасибо)